Небо Африки

Для червей Африки наступил золотой век. Мы оставили им целые армии трупов. В легенды червей мы на многие поколения войдём как добрые боги изобилия.

Если бы я был писателем, то примерно так рассказал бы о нашей жизни здесь. Возможно, кто-нибудь когда-нибудь напишет эти слова. Наверное, получилось бы у моего земляка, или теперь уже бывшего земляка, - Эриха Ремарка. Говорят, он уехал в Швейцарию.

Я помню, как в Мюнхене сжигали его книги о первой мировой. Наверное, зря. Надеюсь, он выжил.

Я слышал о нём в последний раз в 39-м в Испании. Говорили, что вышла его новая книга о трёх однополчанах. Вряд ли мы сможем её прочитать.

Тогда под Мадридом погибло 30 тысяч, а три наши дивизии просто исчезли между Бруэгой и Триуэгой, тогда нас плотно накрыли 11-я и 12-я Интербригады. Очухались мы только в Андалузии. Малагу удалось взять без боя. Тогда как раз говорили о «голубой дивизии», их собиралсь отправить в Россию, а нас, по слухам, должны были перебросить в Африку. Сюда.

От побережья Полуострова до Сеуты в Марокко всего 60 км, из них 15 км воды Гибралтара, ходит пароход. В ясный день из Тарифа видны минареты Мелильи.

Кто же знал, что вместо гор Эр-Рифа нас занесёт в Ливию.

Хотя, начальство, конечно, знало и гнало нас через эту «страну пустынь» на восток к Суецкому каналу.

Песчаные дюны, каменистые россыпи, плюс пятьдесят в тени. Неудевительно, что когда-то Ганнибал набирал среди ливийцев свои сухопутные армии.

В этой жаре трупы раздувало от газов, и по ночам ветер доносил удушливый запах и вой гиен.

За сутки сарычи, грифы и гиены оставляли от убитых на «ничьей земле» только чёрное пятно, напоминающее разлитую нефть.

Я не удивлюсь, если когда-нибудь в Ливии найдут «чёрное золото». До начала мы, впрочем, так и не дошли. В Эль-Аламейне Роммель сдался генералу Монтгомери, и теперь весь африканский корпус в руках 8-й английской армии.

Первое время до нас доходили какие-то новости. Говорили, что в заирском Элизабетвиле забастовка туземцев, что фельдмаршал Александер дожимает наших под Тунисом. Но вот уже несколько недель, как подданные Её Величества перекрыли нам всю информацию о внешенм мире.

Наш лагерь находится в ста километрах от Александрии, но, если честно, мне нет никакого дела до древнего города, никому нет дела даже до самих себя. Это не только finis terrae, это завершение всей нашей жизни.

Ещё в 36-м итальянцев, которых ранило в Абиссинии, отправляли в какие-то лагеря на остравах, чтобы их возвращение не удручало родных.Что-то такое я читал в американских газетах.

Я не думаю, чтобы наше возвращение кого-то удручало или радовало. Мы потеряли себя и потеряли всякое желание себя найти. Мы – потерянное поколение. Интересно, напишет ли кто-нибудь о нас книгу. Возможно, с этим справился бы тот американский журналист. О нём много говорили в Испании, кажется, он был в Кордове, когда там положили семь тысяч наших.

Я читал что-то из его произведений. Одно называлось «Фиеста», но это было в 20-е годы, и я ещё слабо соображал. Да и потом я соображал не лучше. Только здесь, в Африке, где исчезают тени, где только внутренности источают воду, пришло осознание. Но, для нас, разумеется, поздно.

Здесь невозможно спать ни днём, ни ночью, и я, наконец-то, проснулся. Но кошмар последних лет не оказался ночным призраком. Сегодняшний, как обычно жаркий, день – политическое завершение призрачной жизни. Под небом Африки призраки выгорают до реальности, от которой негде укрыться. Поэтому пустынная армия медленно уходит в песок. Скрипит на зубах ржавыми пуговицами, рассыпается под ногами чёрными лохмотьями тепла, увязает в дюнах эхом проклятий в адрес своей родины.

Время боится пирамид, а нас не боится. Мы уже вне времени. Мы потерялись среди незнакомых созвездий. Единственное, что осталось – это осыпаться льдистым крошевом на песок и испариться с первыми лучами солнца.

В Африке можно не хоронить мертвецов. Так, кажется, сказал американский журналист.

Как же его звали? Вот, вспомнил. Эрнест Хэмингуией. Надеюсь, он выжил.

Эль-Аламейн
Египет
Октябрь 1942 г.

Добавить комментарий