Роджер Махоркин и великая депрессия

Роджер Махоркин, в прошлом работник санэпидемс танции, а ныне человек широких взглядов, испытывал депрессию. Он ощутил все ее стадии: от мелкобуржуаз ного сплина через высокосветскую хандру до безысход ной пролетарской тоски. Некая сила обрекала на пора жение все начинания Махоркина. Требования к соседу из 14-ой квартиры возместить Махоркину моральный ущерб за время, проведенное с женой первого, было признано не выполнимым, а аргументы Махоркина сосед счел неубеди­тельными.

Переговоры со свояком Веспасианом относительно прав человека на свободный выбор времяпровождения были сорваны женой Веспасиана Клитемнестрой, кото рая подтвердила свою репутацию агрессора в женском обличье и пособницы мирового империализма. Роджер долго изучал круглый след на предплечье, оставленный, вероятно, вантузом.

Единственным способом развлечься было призна но решение отправиться в цветочный киоск на углу, где, по словам племянника Веспасиана, Автандила, работа ла женщина с двумя головами. Едва Роджер вошел в это благоухающее помещение, как выяснилось, что ин формация Автандила несколько преувеличена - за при лавком стоял грубый мужик в каракулевой шапке, ко торая увеличивала неуловимое сходство с крестьяни­ном Харитоном.

Но какой пейзаж предстал перед изумленным взо ром Махоркина! Фатально отсвечивали одиозные гвоз дики, несколько консервативнее - молодые, неокрепшие тюльпаны. Желанной пощечиной общественному вкусу покачивались фаллические ирисы, демонстрируя свое превосходство обыденным фиалкам. Опостылевшую ис­поведь источали желтые цветы, которые всегда первы ми появлялись в столице метрополии, багровели гроздья гнева современного пролетариата - анютины глазки, от теняющие монархическую строгость гортензий и нарцис сов. Осенней безнадежностью дыша, привычно отцвели величественные пионы и гладиолусы, известные в наро де как "сладкие сны первоклассника". Рядом - цветы со борности и незалежности - вечно живые брат и сестра "Иван-да-Марья". И, наконец, светлого мая приветы - бе лые цветы Красной книги.

Надежда блеснула в потрясенной душе бывшего ра ботника санэпидемстанции. Вспомнились ему цветы, по даренные некогда незаслужившей этого жене соседа из 14-ой квартиры на 8 Марта, заскользил взгляд Роджера по горшкам с кактусами и кадкам с гаоляном и наткнулся на картонную табличку. О, тщета и суетность бытия и соз нания! - всего два слова способны все превратить в не все: "Рододендронов нет".

Тоска обрушилась на Махоркина с новой силой.